Однажды я полтора года была одна. В сознательном возрасте это немало. А для девушки старше двадцати пяти – так и вовсе «неприлично». Все, кто переживал разрыв длительных отношений (в моем случае восемь лет), меня поймут: это как разом лишиться половины себя. Иногда – лучшей.
Потому что ты уже просто не помнишь, что такое быть одной. И что в тебе – действительно твое, а не «совместно нажитое имущество». Вот эти слова, жесты, мимика, интонации – это твое или от мужчины? А может быть, оно вообще «общее», и при расставании его лучше оставить где-нибудь в пыльном углу в старой квартире, чтобы не напоминало и не мучило?
Первые дни после расставания тебя накрывает полноводной рекой Амазонкой, топит в соленом отчаянье, тащит мордой лица по дну. И за одну-другую ночь ты проходишь все ее крутые пороги, в основном болевые, чтобы нащупать пальцами дно своего одиночества и оттолкнуться.
Слова перестают трогать.
Люди перестают трогать.
Казавшееся раньше таким большим и важным становится с ноготок.
Когда я осталась одна, мне пришлось заново учиться ходить – например, в кафе, где на одиночек рассчитаны разве что барные стойки. Я уже молчу о каких-то светских мероприятиях: быть на них без спутника – дурной тон. Но все это ерунда по сравнению с унижением вновь оказаться вхожей в число тех, кого активно вытаскивают из-за стола ловить букет невесты на свадьбе. Одно дело – не знать, что такое его словить. Другое – однажды его уже бросать.
И в то же время, когда я осталась одна, мне пришлось научиться и куче других вещей – абсолютно восхитительных. Например, вспомнить, каково это – принадлежать только самой себе, ехать, куда и когда вздумается, как угодно поздно возвращаться домой, считать домом то место, где проснулась.
Не готовить, если нет желания. Снова начать покупать себе с каждой зарплаты платье. Ввязываться в авантюры, выходить из них невредимой. Не вредить другим. Вертеть головой по сторонам, замечать чужую красоту, не отворачиваться в приступе тоски от тех, кто влюблен и счастлив.
Заново открыть для себя ценность дружбы – той самой, когда кто-то мигает ради тебя «аварийкой» в ночи и помогает перевозить кошку, фикус, книги и коробки. (Иногда сама не подозреваешь, какой компактной может оказаться твоя жизнь.)
Я научилась полагаться только на себя, ни от кого ничего не ждать, ничего не принимать как должное. Возможно, я не очень хорошо себе представляла, чего хочу, но зато постепенно все лучше и четче осознавала, чего мне точно не нужно. И в отношениях в том числе. Меня не пугала перспектива остаться в старых девах – для меня куда страшнее было не суметь заработать достаточно, чтобы обеспечить себе удовольствие никогда ничего ни у кого не просить. За те два года, что я была одна, я продвинулась в карьере больше, чем в предыдущие пять лет, и в раз шесть увеличила свою рыночную стоимость как профессионала.
Пожалуй, это было время здоровой злости на другого и здоровой мести себе – за нерешительность и глупый страх «а что люди скажут». Потому что люди не сказали ничего. По-моему, им было просто все равно. А кому будет не все равно в мире, где порог чувствительности к дурным новостям из чужих жизней настолько высок, что ты быстрее споткнешься, чем войдешь?
…Когда я была одна, я ела пиццу в полупустых кафе, куда шла через укутанные туманом кварталы старых двухэтажек. Много работала. Не видела границ между днями. Моей самой большой сексуальной фантазией был отпуск. Выходя вечером из офиса, я делала глубокий вдох и ловила себя на мысли, что ничего не помню. Периодически – как меня зовут и кто я, но в основном – о том, что было до этой минуты.
Жалею ли я хоть о чем-нибудь из того времени? Нет. Потому что понимаю, что ничего подобного, возможно, уже никогда не повторится. А если бы этого не было, я бы никогда не научилась чувствовать одиночество других, понимать его, уважать, быть способной аккуратно разделить и уйти, не сильно наследив в прихожей и выключив за собой свет, чтобы не мешать тому, кто остался.
«…Вселенная мудра и добра ко мне. Поэтому даже если всё сейчас идет из рук вон плохо, то лишь для того, чтобы потом, к весне, стать из рук вон хорошо. Потому что…»
Автор — Ольга Примаченко
