«Газлайтинг со стороны родителей может продолжаться и во взрослом возрасте, но наибольший вред он все же приносит в детстве. Дети должны научиться доверять себя и верить в собственные силы, и когда их учат тому, что все, что они видят, слышат и чувствуют — ненастоящее, это может привести к тому, что они проведут всю жизнь в сомнениях» – Сюзанна Вайсс
Некоторые из нас росли в семьях, которые отметали в сторону или отрицали наши чувства и опыт — словом, с нами делали то, что некоторые люди называют «газлайтингом».
Что такое газлайтинг?
Это форма психологического насилия, когда кто-то из нашего окружения (зачастую наши родители или другие близкие люди) тем или иным способом заставляют нас подвергать сомнению себя самих и окружающую нас реальность.
О, они старательно работают над тем, чтобы убедить нас в том, что мы не видели того, что мы видели, не чувствовали того, что чувствовали, и хотим не того, что хотим, а чего-то совсем другого.
В результате мы перестаем понимать, что правда, а что нет, и что из наших чувств является настоящим, принимая объяснения и указания этих людей, как непреложную истину, и когда становимся взрослыми, нам очень трудно довериться себе по-настоящему. Мы постоянно ищем в окружающем мире кого-то, способного наполнить смыслом нашу жизнь, сказав, кем мы должны быть и что должны чувствовать.
Почему? Да потому, что для нас, жертв газлайтинга, необходимость что-то решать самостоятельно невероятно мучительна, и, чтобы ее избежать, многие из нас становятся зависимыми от окружающих и тревожными людьми, боящимися брать на себя хоть какую-то ответственность. Некоторые же и вовсе страдают от диссоциативных расстройств личности, вызванных постоянным отрицанием нашей истины и эмоциональным насилием, из-за которых мы так долго жили в состоянии хронического стресса.
Кстати, если от прочтения этого вам становится неуютно, представьте, на что это похоже для несформировавшегося детского разума.
Вот в какой атмосфере мне приходилось расти. Постоянные обвинения в том, что я какая-то «не такая», в том, что я говорю и чувствую «не то», и уверения в том, что так нельзя.
В детстве у меня часто кружилась голова. Тогда это очень сильно меня пугало, и едва ли не доводило до паники. Отец же постоянно говорил мне, что я «воображаю», и что я должна «завязывать» с этим. Лишенная возможности получить утешение у самых близких людей в моей жизни, я обратилась к единственному доступному мне способу успокоиться – я начала переедать, и даже когда приступы головокружения прекратились, я все равно верила, что со мной что-то не так, потому что с хорошими девочками, которых мне постоянно ставят в пример, такого никогда не бывает.
Я помню, как примерно в пятилетнем возрасте я горько плакала потому, что куклы, купленные мне отцом, сильно меня напугали, но он приказал мне оставаться в комнате вместе с ними, при этом снимая меня на видео «чтобы все видели, какая ты трусиха».
Никто никогда не спрашивал у меня: «Скажи, Дебора, чего бы тебе хотелось?» Скорее уж мое детство проходило в стиле «Вот как ты должна думать, чувствовать и поступать, и, если это будет не так, ты не получишь награду».
В детстве мне хотелось проводить больше времени со своими родителями, так как без них мне было страшно, и я чувствовала себя одиноко. Я была той еще «прилипалой», и моя мама часто говорила мне, чтобы я сходила поиграла с другими детьми, и стыдила меня за то, что я хотела всегда быть с мамой и папой.
«Если ты не можешь что-то сделать, как следует, лучше не делать этого вообще». Это было скрытым (а порою и открытым) девизом нашей семьи. Собственно говоря, проблема была даже не в нем, а в том, что, что бы я ни говорила или не делала, в глазах моих родителей это было «не как следует». По их мнению, я всегда поступало неверно, глупо, и заслуживала наказания.
Многие люди, особенно мой отец, смеялись надо мной над тем, что я пухленькая, постоянно заедаю стресс и одеваюсь, как мальчик. Я действительно не хотела быть похожей на «обычных» девочек. Я не хотела носить платья и ходить на балет — вместо этого мне хотелось играть в футбол и ездить на скейтборде.
Да вот только, как считала моя родня, у меня не было права выбирать, что мне подходит, а что нет, и все выбиралось для нас заранее в соответствии с тем «как у нас принято».
Когда я пыталась хоть в чем-то пойти против установленного порядка, на меня либо орали, либо игнорировали меня до тех пор, пока я не начинала плакать и умолять поговорить со мной. Если я из-за своей неловкости проливала молоко или что-то ломала, на меня орали и наказывали так, словно я делала это специально.
Я не понимала, что вообще происходит, и почему это происходит со мной, особенно когда родители злились на меня просто потому, когда я о чем-то их просила или пыталась рассказать о своих чувствах. Стоит ли удивляться, что моя тревожность взлетела в самое небо еще в детстве?
Со временем я научилась отстраняться от реальности, убедив себя в том, что мое тело – это еще не я, наблюдая за происходящим со мной как бы со стороны, и заглушая негативные эмоции с помощью снотворного и занятия спортом до изнеможения.
Кто-то может посчитать, что такой способ ухода от реальности принес мне больше вреда, чем пользы, но я отлично знаю, что на самом деле тогда он меня спас. Он дал мне хоть какую-то отдушину, позволяющую спастись от наполняющего мою жизнь стресса.
Из-за того, что моя нервная система была гиперактивной, в школе мне было непросто сосредоточиться на чем-то одном. Учителя и родители практически открыто называли меня дурой, хотя на самом деле это было совсем не так – для своего возраста я была очень даже умной маленькой девочкой, именно поэтому мне еще тогда удалось выработать механизмы поведения, которые помогли мне защитить себя и сохранить здравый рассудок.
Концепции любви к себе и самоуважения были настолько далеки от моего понимания, что для того, чтобы научиться им, мне сперва пришлось позволить себе чувствовать все, что я действительно чувствовала, и увидеть все то множество способов, с помощью которых я отрицала сама себя. И это было очень непросто. Это шло вразрез со всем, чему я научилась для того, чтобы чувствовать себя в безопасности и любимой в собственной семье.
Мой путь к исцелению начался с того, что я перестала заниматься газлайтингом в отношении самой себя, и убедила себя в том, что мои чувства и мой жизненный опыт не являются чем-то постыдным или недостойным. Дело в том, зачастую мы обращаемся с собой во взрослом возрасте именно так, как с нами обращались в детстве.
Я не могу изменить того, что уже со мной случилось, зато я вполне могу изменить свое нынешнее отношение к себе. И когда я ловлю себя на том, что отрицаю свою собственную реальность, говоря «Я не должна испытывать этих чувств, не должна желать того, что желаю или нуждаться в том, в чем нуждаюсь», я делаю глубокий вдох, присаживаюсь в укромном месте и прогоняю эту дурную мысль прочь, пока от нее не останется и следа.
Недавно я влюбилась в одну замечательную девушку. Я была на седьмом месте от счастья, и я наслаждалась этими чувствами, которые посетили меня впервые за долгое время. Наконец я решила рискнуть, и пригласила ее на свидание, но, увы, оказалось, что наши чувства не были взаимны, и я испытала всю боль отвергнутого человека.
Сперва я привычно винила за случившееся себя, и только себя, говоря себе, что не должна была испытывать к ней эти чувства, не зная, ответит ли она мне взаимностью. Мне казалось, что, убедив себя, что это были просто мои «неправильные» чувства, я смогу защитить себя от боли. Но на самом деле больнее всего мне было не от того, что мне отказали, а от того, почему, как я считала, это случилось.
Когда я заглянула поглубже в собственную душу, то поняла, что все это порождено моей детской психической травмой, вызванной необходимостью отрицать себя и собственные чувства, чтобы получить любовь и признание от других людей. Эта травмированная, измученная часть моей души нуждалась в моей любви и принятии, и для этого мне нужно было раз за разом напоминать себе о том, что мои чувства не были «неправильными». «Неправильных» чувств не бывает. Стоило мне осознать это в полной мере, и боль от полученного отказа… нет, она не исчезла полностью, но она стала переносимой настолько, чтобы я смогла вытереть слезы, сказать себе, что я еще найду свою истинную любовь, и начать двигаться дальше.
Именно попытки людей разложить свои и чужие чувства по полочкам, разделив их на хорошие, плохие, правильные и неправильные привели к тому, что нам так трудно полюбить себя такими, какие мы есть. Именно с этого и начинается истинное исцеление – мы должны понять, что именно заставило нас смотреть на себя через кривое зеркало, что именно заставило нас поверить в то, во что мы верим, и этого нельзя добиться с помощью сознательного мышления.
Наше сознательное мышление по своей природе является сочинителем и рассказчиком историй, постоянно объясняя нам, что означают различные жизненные ситуации, основываясь на наших собственных представлениях о нас самих и том, как устроен этот мир. Наше сознательное мышление – это наш защитник, пытающийся уберечь нас от боли и сделать так, чтобы мы как можно лучше вписались в общество, и поэтому по нему редко можно понять, что мы чувствуем на самом деле. Наши же реальные чувства и их причины чаще всего можно найти в памяти нашего подсознания, недоступной нам напрямую. Почему? Да потому, что тогда, когда мы испытали на себе то, что создало эти воспоминания, мы были недостаточно зрелыми в эмоциональном плане, и поэтому наша психика попросту засунула эти воспоминания в глубины нашего подсознания. Но теперь, во взрослом возрасте, мы можем получить доступ к памяти нашего подсознания с помощью методики под названием «работа с тенью».
Работа с тенью помогает нам залечить раны, нанесенные нашему «внутреннему ребенку». Это первый шаг к исцелению нашей личности от травм детства, первый шаг к тому, чтобы начать, наконец, жить так, как хочется вам, а не так, как вы якобы должны, и смысл его в том, чтобы перестать судить себя слишком строго, и начать проявлять к себе больше любви и сочувствия.
Если вы хотите поработать со своей тенью, я советую вам начать с самого простого: обращайте внимание на те ситуации, в которых вас выводят из себя окружающие люди. Вместо того, чтобы сразу начать тыкать пальцем в этого человека и обвинять его во всех смертных грехах, сделайте глубокий вдох, успокойтесь и позвольте себе прочувствовать в полной мере те чувства и эмоции, которые в вас вызвала данная ситуация.
Чаще всего люди, выводящие нас из себя, воплощают в себе что-то из наших собственных качеств, от которых мы не в восторге, наше собственное негативное отношение к самим себе, или какую-то часть нашей души, которая нуждается в любви и исцелении. К примеру, если кто-то нас игнорирует, и нас это жутко бесит, это может ударить по нашей детской травме, вызванной тем, что родители не обращали на нас внимания и толком не любили. И, если приглядеться к этой тени повнимательнее, то вскоре мы увидим, что эта травма не прошла бесследно, и теперь мы сами относимся к себе с той же невнимательностью и безразличием, что и наши родители. Мы должны осознать это в полной мере.
Если у вас есть под рукой ручка и листок бумаги, напишите в верхней части листа «Я расстроен/расстроена потому, что…» Пишите столько, сколько понадобится, а после прочтите то, что вы написали. У этого процесса есть одно правило – вы не должны возлагать полную вину за случившееся на других людей и не должны отрицать собственные чувства, и тогда вы сможете докопаться до истинной причины того, что вы чувствуете себя расстроенными.
Если у вас нет возможности записать на чем-то свои мысли и чувства, просто остановитесь на минутку, сделайте глубокий вдох и спросите себя «Что, как я верю, правдиво в отношении меня и/или этой ситуации?» Спросите себя, почему вы чувствуете себя именно так, и насколько это соответствует тому, что вы демонстрируете окружающему миру. Зачастую подобные вопросы помогают нам докопаться до истинной причины наших реакций. Однако, как мы уже обсуждали выше, часть нашего сознания является «защитником», зачастую не дающим нам увидеть, что действительно происходит в нашей психике. Эта часть пытается оградить нас от нашей внутренней боли и ран, и не дает нам их увидеть или почувствовать. Наш внутренний защитник действует слепо и инстинктивно, и ему нет дела до того, что для полного исцеления мы должны перестать отворачиваться от нашей внутренней боли.
Именно поэтому для нас так важно умение сочувствовать себе, а также готовность увидеть себя такими, какие мы есть – и полюбить себя, кем бы мы ни оказались на самом деле. Да, это не так уж просто, но это нужно сделать, потому что именно то, что мы запираем наши травмы и истинные чувства в глубине души, и порождает нашу убежденность в том, что мы недостаточно хороши, и что мы недостойны даже чужого внимания, не то что любви.
Осознание того, что все это не более чем недопонимания, которые стали частью нашей личности из-за того, что произошло с нами давным-давно – начало процесса истинного исцеления. Именно так мы можем залечить все еще кровоточащие раны нашего внутреннего ребенка, именно так мы понимаем, что лежит в основе большей части наших внутренних неприятностей, лишь так мы способны дать этой искалеченной и израненной части нашей души то, в чем она нуждается – безусловное принятие, сочувствие, любовь и истинное понимание.
Мы должны «настроить» наше тело и разум на восприятие нашей истины, заключающейся в том, что мы прекрасны, достойны, невероятно ценны и более чем заслуживаем того, чтобы любить и быть любимыми. Это смещает энергетические потоки в нашем теле, и когда это происходит, наше восприятие самих себя, других людей и нашей реальности меняется, чтобы соответствовать нашей новой, куда более позитивной энергии.
